Выбор Шатеры - Страница 7

Айлит, не дождавшись ответа, бросила на императора предупредительно-вопросительный взгляд и настойчиво повторила:

— Вы с чем-то не согласны, ваше величество?

Отвечать напрямую не хотелось, да и не было смысла. Старая истина «худой мир лучше доброй ссоры» была актуальна во взаимоотношениях Альтаира с Землей, как никогда раньше. Поэтому Иоанн решил пойти обходным путем.

— С тем, что легко сказать «Дарий наш». Даже если не брать в расчет то, что Жезл Власти охраняется воинами Руара и ведуньями, вы прекрасно знаете, что к нему невозможно прикоснуться, не сгорев при этом заживо. Его может взять только сам Дэмонион. Либо прямой наследник престола. Тот, в чьих жилах течет кровь Древних. А таких на Дарии, насколько мне известно, уже не осталось. Так как вы собираетесь изымать кристалл? Чьими руками?

Слова Иоанна произвели на Боро действие неприятного холодного душа. Улыбка мертвым грузом застыла на фарфоровом лице женщины.

— Вот увидите, я найду выход, ваше императорское величество. Рано или поздно на Дарии появится тот, кто сможет взять в руки Жезл, и тогда…

Лицо Айлит озарила торжествующая лучезарная улыбка.

О да! И тогда Дарий неминуемо окажется в ее руках. Уж она, Айлит Боро, Верховная Земного Альянса, лично позаботится об этом!

Дарий. Катар

Ада

Руки трясутся от холода. Искры от огнива ни в какую не хотят разжигать отсыревшие щепки в старом прокопченном камине. Спасибо, мамуля! Не могла уследить за огнем хотя бы три часа, пока я убиралась в доме священника. Теперь вот мучься — разводи пламя заново.

Из-за бесконечных суровых катарских зим оставлять дом без тепла нельзя и на несколько часов. Иначе промозглый холод моментально проберет до костей. Только зазеваешься — проворонишь потухший ночью огонь — и пожалуйста, утром уже можешь не проснуться. Замерзнешь замертво.

Мамуля это прекрасно знает. Только ей давно уже на все и на всех плевать: и на себя, и на нас с Анигаем. Мне порой кажется, будь ее воля, она бы с удовольствием наложила на себя руки, но куда там! Для того чтобы покончить с собой, нужна крепость духа, а ее-то у нашей пропащей мамаши Акрабы как раз и нет.

Физически сбежать из Катара — поселения каторжников и военнопленных, где мы и живем, тоже не получится. Катар накрыт силовым куполом. Каждый год по весне по периметру поселения стражи Дэбэра то и дело собирают «жареные» останки беглецов. При столкновении с силовым полем любое живое существо сгорает за считаные секунды. Беглеца и не опознаешь. Как правило, остается только догадываться, кто это был. Вдобавок за долгую зиму останки хорошо подъедаются местным зверьем… В общем, жуть.

Оборачиваюсь. Исподлобья смотрю на пьяную мать, которая в одежде валяется на своей замызганной кровати. Сваленные от грязи волосы закрывают половину лица — ту самую, которая обезображена страшными ожогами. Мой взгляд падает на ее безвольно свисающую культяпку правой руки.

У матери нет руки до локтя. В пьяном угаре она часто рассказывает всем подряд бредовую историю о том, что когда-то была сногсшибательной красавицей — шатерой Руара, а руку ей отрубил сам император Дэмонион, потому что она якобы осмелилась претендовать на Жезл Власти… В общем, пьяный бред человека, который хотел бы прожить другую — куда более яркую жизнь.

Мечтать, как говорится, не запретишь. Вот только в Катаре мечтать вредно. Зачем лишний раз бередить душу, если и так знаешь, что вся твоя жизнь уже предопределена с самого начала. Родился у сапожника — будешь сапожником, у тюремной прислужницы — станешь прислужницей или стражем, в семье каторжника — каторжником, в семье проститутки… Вот здесь я, пожалуй, не соглашусь.

Профессия мамули меня категорически не устраивает, так что лучше уж я нарушу традиции и поработаю и дальше служанкой у отца Марка — священника-миссионера с Земли, который знает нас с Анигаем с детства и по мере сил опекает. Даже пристроил компаньонами к своему гостю — альтаирскому мальчишке, который живет у него уже года три. Чтобы тому не было одиноко, отец Марк и попросил нас с братом составить ему компанию. Платит, правда, едой. Зато не голодаем, как другие!

Альтаирца зовут Эван. Старше нас с братом года на два. Первое время сторонился. Тяжело ему к Катару привыкалось. И здоровье у него слабенькое — местный воздух не идет. Сам-то мальчишка, как выяснилось, неплохой. Немногословный совсем, зато на скрипке красиво играет. Это музыкальный инструмент такой. С Земли. Люблю слушать, как его скрипка то плачет, то смеется. За три года, что мы знакомы, Эван успел стать мне то ли другом, то ли еще одним братом. Сама не пойму. Странно, конечно, как-то: он альтаирец, я дарийка. Наши империи всю жизнь воевали, а мы дружим. Благо, перемирие вот уже несколько лет держится. Не люблю войну. Да и кто ее любит?

Ловлю себя на мысли: надо будет к Эвану еще успеть заглянуть, проверить, все ли там у него в порядке, а потом уже в шахту к Анигаю идти. А то еще заловят нас в рудниках, не дай бог, а я даже со своим альтаирцем попрощаться не успею.

С горем пополам развожу камин. Комната моментально наполняется дымом от сырых веток. Подбрасываю в огонь побольше дров. По моим подсчетам тепла должно хватить еще часа на три, как раз пока я буду отсутствовать. Какая-никакая, но Акраба все же мать. Не хочу, вернувшись вечером, обнаружить дома ее застывший труп. Тем более в такой день.

День нашего с братом рождения. Сегодня нам исполняется тринадцать лет. Но мама об этом даже и не вспомнила.

Ежась от холода, быстро переодеваюсь. Свое единственное платье аккуратно вешаю на спинку стула. Вместо него напяливаю старую одежду брата, из которой он уже давно вырос. Несмотря на то что мы с Анигаем двойняшки, кто не знает — никогда бы не поверил, что мы родственники.