Выбор Шатеры - Страница 80

— Да пошел ты! Сам ты серая прислужница!

Похоже, от сегодняшних приключений у Мэд сорвали тормоза. Такой наглой я подругу еще не видела. Обычно она предпочитает отмалчиваться, а не устраивать разборки.

— Почему вы не отвечаете?! — вновь взвизгивает она. — Кто были эти дети? Откуда они взялись?

Мэд, возмущенная до глубины души тем, что Анигай, откровенно игнорируя ее вопли, свернулся в дупле калачиком и пытается заснуть, начинает грубо его теребить.

— Не смей спать! И вообще… Ты воин Руара! Почему ты позволяешь альтаирцу дежурить?! Он же враг! А если прирежет нас во сне?! Ты ему что… доверяешь?!

Как ни странно, но Мэдлин, сама того не подозревая, попала в точку. Несмотря на отвратительные отношения между Эваном и Ани гаем, если в этой жизни брат кому и доверяет, так только мне и альтаирцу. И не только потому, что нас связывала общая тайна после истории с кузнецом. Брат точно знает: он не предаст. Мы слишком много пережили вместе в детстве. И ни разу Эван не предал нас, не подставил. Хотя запросто мог бы это сделать. Ведь он знал о наших проделках почти все. Скорее наоборот — постоянно покрывал. Поэтому чему удивляться, что дариец Анигай, доблестный воин Руара, абсолютно спокойно спит, повернувшись к врагу-альтаирцу спиной.

— Надеюсь, сначала он прирежет тебя, — сонно отзывается Анигай. — Или хотя бы додумается отрезать твой длинный язык. Все. Я спать. Разбудите, когда мне дежурить.

— Я не буду спать, пока вы мне все не объясните! — Шатера переходит на откровенный возмущенный крик. — Я не могу, как вы, делать вид, что ничего не произошло! Эти дети… Вдруг они вернутся и убьют нас?! Мы даже не знаем, что это…

— Утихомирься. Это отголоски, — зевает брат. — Они не убивают. Только сводят с ума таких истеричных особ, как ты.

— Отголоски? Какие еще отголоски?! Отголоски чего?! — Мэд окончательно впадает в ступор.

Похоже, лучше ей все объяснить, иначе нервная шатера просто не даст нам спать, а впереди тяжелый день. Потребуются силы.

— Прошлого.

Я совру, если скажу, что никогда раньше не видела нечто подобное. Мы жили на самой окраине Катара. Сразу за нашим огородом начинался Сумрачный лес. Большинству катарцев лес не сулил ничего хорошего. Для нас с Анигаем, наоборот, он стал источником пищи и защитой. Особенно в те дни, когда беспутная Акраба была не в духе или, того хуже, притаскивала домой клиентов, готовых позабавиться и с детьми потаскушки. В такие злополучные вечера мы с братом всегда заблаговременно сбегали из хижины. Не зря же отец Марк всегда говорил: «Береженого Бог бережет». Этому правилу мы с Анигаем никогда не изменяли. Прятались от пьяной мамаши и ее очередного дружка в Сумрачном лесу, в проверенных укромных местах. Искать нас там Акраба даже в невменяемо пьяном состоянии не отваживалась. Слишком силен был страх перед лесом, который таил массу опасностей. А своя шкура для Акрабы всегда дороже.

Впервые я столкнулась с отголосками, когда мне было лет пять. Мы с Анигаем собирали ягоду на опушке, когда увидели его — огромного стража Дэбэра, бегущего через чащу с каким-то свертком в руках. В какой-то момент мне даже показалось, что он держал крошечного ребенка. Я словно слышала детский плач. Мы еще не раз сталкивались с этим отголоском. Не знаю, почему Сумрачный лес решил показал нам с Анигаем именно его. До сих пор гадаю, как тот страж связан со мной и братом. Ведь не секрет, что отголоски — это отблики прошлого людей, которые их видят.

Старики в Катаре говорят: Сумрачный лес — магическое место, где стирается грань времени. Здесь сходится прошлое, настоящее и, возможно, даже будущее, поэтому не стоит особо удивляться странностям чащобы. Другой вопрос — только сам Сумрачный лес знает, кому и почему он показывает те или иные отголоски. Людям лишь остается гадать.

Но до сегодняшнего дня мы с Анигаем никогда не сталкивались со своими собственными отголосками. Надеюсь, они не дурной знак, говорящий, что очень скоро мы все трое умрем. Раньше я вообще думала, что отголоски — это души умерших. Но мы-то еще живые!

Мои размышления об отголосках прерывает голос Эвана:

— Спать собираешься?

При упоминании о сне на меня тут же наваливается неимоверная усталость. Со мной так всегда бывает: в экстренной ситуации держусь до последнего, могу несколько дней бодрствовать, но как только выпадает шанс расслабиться, сразу рубит в сон.

Внутри дупло оказывается не таким уж и большим, каким казалось снаружи. Устроиться здесь вдвоем, не прикасаясь друг к другу, — нереально. Чувствую себя неловко, не знаю, как поудобнее лечь. Спасибо Эвану: он берет инициативу в свои руки, хотя по-прежнему демонстративно не разговаривая со мной. Ну вот! Стоило избежать опасности, как альтаирец вновь вспомнил про какую-то непонятную обиду.

Эван достает из походного рюкзака дорожный плащ на меховой подкладке, накидывает себе на плечи. Кладет рюкзак под голову, после чего молча притягивает меня к себе. Удобно устраиваюсь на той части плаща, которую специально для меня оставил Эван. Вместо подушки — его рука. Альтаирец обнимает меня, притягивая, посильнее укутывая теплым плащом.

— Так теплее, — объясняет он, да я и сама все прекрасно понимаю. Так мы хоть не замерзнем, а то ночью в Сумрачном лесу такой дубак бывает, что зуб на зуб порой не попадет.

Эван не спит — внимательно всматривается в даль, настороженно прислушивается к каждому шороху, зато меня от всех дневных переживаний почти сразу срубает сон. Рядом с мальчишкой-альтаирцем чувствую себя в полной безопасности, поэтому спокойно засыпаю, убаюканная тихим сердцебиением Эвана.